Она по жизни волчица-одиночка: выросла круглой сиротой с бабушкой, а детей так и не родила — не сложилось. Зато у нее есть две собаки, мегазвездный муж Валерий Леонтьев, домик в Майами и лоскуты перекроенной судьбы.
Зеркало своей жизни она разбила сама: 13 лет назад, во время гастролей, осталасьв США на ПМЖ. На приемной родине сделала реальностью волшебную американскуюмечту — из грязи в князи. Только стала ли она от этого более счастливой?
Всюподноготную своей прежней и нынешней жизни Людмила Исакович раскрыла в интервью“МК”.
Это здесь, в России, она интересна всем как жена ВалерияЛеонтьева. А там, дома, американцы бегают за ней и канючат: “Луса, ну возьмитенас к себе”. Нас — это отнюдь не ребенка музыке пристроить учиться, нас — этопса подстричь. Потому что собака в США — член семьи и вправе претендовать на вселучшее, а Люся Исакович — самый крутой груммер. Или, по-русски, собачий стилист.И это в Бруклине (она насмешливо говорит “Брукленно” с ударением на последнийслог), районе миллионеров.
Однажды во время гастролей она попросилаполитического убежища в США и с тех пор не была в России 13 лет. И вот приехала.Встретилась со старыми друзьями, съездила в Ялту, в последний день успелаглавное — у мужа на даче побелила стенку. “Такой был желтый подтек, ну, япоехала с утра в магазин, купила краску, которая не пачкается, и целый деньпровозилась. Едва успела душ принять и переодеться”. А времени на часах — восемьвечера, и у нее, можно сказать, отходная.
— Завтра домой или вы сейчасдома?
— Не-е-ет. Домой завтра. Здесь я в гостях.
— Это после целойжизни, прожитой здесь, и тринадцати лет, проведенных за океаном?
— Да яже даже не москвичка, я из Ивано-Франковска.
— Так, может, настоящий домостался там, где прошло детство?
— Я давно забыла эти березки.
—Кто ждет вас в настоящем доме, там, где нет ни родственников, ни старых друзей?
— Две собаки. Мальтис, — на американский лад называет она мальтийца, — ипекинес, — произносит опять же не по-русски, с ударением на средний слог.
— Почему именно эти породы?
— Мне их принесли. Их куда-то хотелисдать, а я приютила. Они старые и больные.
— Как их зовут?
Мальтиса— Бобо, пекинеса — Чарли. Захочешь спать, стоя уснешь, что со мной и бывало
— Вы делаете бизнесна стрижке собак. У вас сеть салонов или ручками своими?
—Ручками.
— Наверное, тяжело. Руки не болят?
— Плечо одно времяболело. Слава богу, что аллергии нет. Раньше от бас-гитары была мозоль, теперьвот рука. Ну, я сплю на доске и без подушки, для позвоночника это полезно.
— Высыпаетесь?
— Когда хочешь спать, стоя уснешь, что со мнойиногда и бывало.
— Кого труднее всего стричь?
— Труднее всего?Больных и старых. Я разговариваю с ними, тогда они не так переживают.
— Исколько стоит у вас подстричься?
— По-разному, в зависимости от породы.Где-то от 100 до 200 долларов.
— Клиентов за день...
— Взависимости от сезона. В среднем шесть, иногда четыре. Каждая стрижка занимаетчас-полтора. Я работаю четыре дня в неделю.
Она — очень лаконична. Но каждыйодносложный ответ обязательно сопровождается открытой улыбкой, отчегорезковатость поневоле окрашивается в тон искренности.
— По американскимпонятиям вы — обеспеченная женщина?
— О, да. Абсолютно.
— И, какпринято в Штатах, счета с мужем у вас разные?
— Нет, у нас все общее,один счет.
— За содержание домика в Майами платите пополам?
— Собщего счета и платим.
— У вас американское гражданство?
— Да, я— гражданка Америки.
— Муж?
— У него грин-карт.
— Вы —сильная женщина?
— Ну, конечно, безусловно.
И тут в разговор врываютсядрузья исследуемой семьи. Композитор Михаил Герцман, Батаг Кокиев (все ласковоназывают его Батиком) — человек, в квартире которого вся честная компания,перебравшись в Москву, обитала несколько лет, и директор Николай Кара.
— Апомнишь, Люся, как ты избила ударника? — и мне: — Она ему говорит: “Крошка, тыне так играешь”, он: “Да ладно тебе”, она опять: “Ты не так играешь”, он:“Отстань”. Тогда она подходит и как даст ему! Он обалдел, а она... Люся,расскажи же!
Голливудская улыбка ломается, ее лицо, словно лампочка,вспыхивает энергией:
— Я ему: “Ты что? Женщину в ответ хочешь ударить?” Икак дам еще раз. Он, бедный, упал с установки...
— Понятно. Мужа небьете?
— Уже нет, — говорят они в один голос и начинают хохотать.
— Уже нет? А раньше?
— Ну как его можно бить, — замечает Люся, —он и так послушный.«Если Валера хочет иметь детей, пусть имеет»
— Значит, вы в семьеведете?
— Ну почему? Нет. У нас — два лидера.
— Две сильныеличности уживаются под одной крышей?
— Да.
— И ваша жизньбезупречна?
— Абсолютно.
— Так не бывает.
— Бывает небывает, но есть.
— О чем жалеете, что в жизни не сложилось?
— Ни очем. Все шикарно. Мы понимаем друг друга как никто иной.
— Вы никогда нехотели иметь детей?
— Нет.
— Почему?
— Некогда. Без этогомного дел.
— А супруг?
— А ему тоже некогда. Он все поет, когда жеему детей заводить? Их же надо воспитывать, не ездить на гастроли, это большаяответственность — иметь ребенка, а он постоянно занят.
— Да? А вот Валерав интервью говорил, что стал в последнее время задумываться о ребенке.
—Ну, сейчас, может быть, и задумывается.
— А как вы относитесь к этомужеланию?
— Нормально, если он хочет иметь детей, пусть имеет.
— Выне будете возражать?
— Конечно, нет!
— И как вы будете к этомуребенку относиться?
— Как к любому ребенку. Как к внуку, как к сыну, какк племяннику. На чужих балконах дети легче растут.
— Вы мужа никогда неревнуете?
— Нет. Я лишена этого чувства, слава богу. У меня неткомплексов.
— И вы никем не увлеклись за все эти годы?
— Конечно,нет. У меня только животные.
— Только животные — вразрез с американскимменталитетом. Там принято кого-то все время усыновлять...
— Ну да, нуда... Я там даже курить не бросила! А они все бросили. Меня зомбировать сложно,к телевидению я равнодушна, радио не слушаю, газет не читаю. Как меня можнозомбировать?
— А зачем вы вообще туда уехали?
— Президентнравится.
— Последний, что ли?
— Нет, папа. Папа Буш.
— А закого голосовали?
— За кого? Да я вообще не пошла на выборы, я не лезу вполитику.
— А чем Буш-старший нравится?
— Фигурой,по-моему.
— Ничего себе мужик, да?
— Мужик шикарный, всегда галстуквыглаженный, рубашечка с иголочки, офигительно выглядит. Молодой — так себе.Грязный. Как бультерьер.
— А вы когда оставались в Америке… кстати, выпрямо во время гастролей остались?
— Да. Никто не знал о моем решении.Только Валера.
— Одобрил?
— Ну, нет, не сказала бы.
—Произошел скандал? Ну, там, мы станем невыездными...
— Какой скандал?Ничего подобного не было. Тогда время уже революционное наступило. Мы виделитанки.
— Вы остались по еврейской линии?
— Да. Но я невоспользовалась помощью. Честно отработала грин-карт, все на своихплечах.
— У вас были деньги или начинали с нуля?
— С нуля. Тогдаденег не было, мы за границу ездили через Госконцерт, валюту почти незарабатывали.
— Рассчитывали, что наладите свой бизнес?
—Конечно.
— А чем вас советская действительность не устраивала?
—Да, у нас все было. Но... Мы сделали здесь такое большое дело, дошли до победы,куда дальше-то? А я люблю достигать. В США я воплотила в жизнь американскуюмечту. Там если ты ничего не можешь, то ты и не можешь, а если ты что-то из себяпредставляешь, можно дойти до любых вершин.
— И все, что у вас сегодняесть, вы достигли самостоятельно или с финансовой поддержкой мужа?
—Первые четыре года, самые сложные, я выживала сама, не было возможности мнепомогать. А потом, конечно, с финансовой поддержкой.
— Вы остались в США,и муж с вами тут же развелся?
— Развелся? Да нет же! Мы никогда неразводились, мы просто разъехались.
— И сколько лет браку?
—Официальному? Ну, считайте, с 97-го года.
— Как с 97-го года, араньше?
— Мы живем вместе с 73-го. Никогда не скрывали своих отношений,но тогда был гражданский брак. Считались сожителями.
— Все-такиполучается, как у Мюнхгаузена: после заключения брака мы уехали в свадебноепутешествие, я — в Турцию, она — в Швейцарию, где жили три года в любви исогласии...
— Да нет, не так. Мы — единомышленники, понимаете? В музыкеодинаково мыслим, в кино, в одежде, в еде, в отношении к собакам. Он очень любитсобак. А потом, он ведь несколько раз в году приезжает, мы два раза вместелетали в отпуск — на Виргинские острова и на Гавайи.
— Не густо.
—Так некуда ехать. Все едут в Майами, там же курорт. В Магадан надо ехать? Этода. Но мы ведь везде были. Камчатку на автобусе объехали, шесть месяцев подрядколесили по Колыме, на Сахалине были.
— А как сейчас времяпровели?
— О, релакс был полный. Валера повез нас в Ялту. Мы поднималисьна гору Ай-Петри, это 1274 метра над уровнем моря. Там мы выпили вина навоздухе, закусили шашлыком и после этого поехали кататься на верблюде и налошадях. Я в первый раз в жизни ездила на верблюде.
— Ну и как?
—О! Я села на верблюда, а у него такие ресницы длинные, лицо такое умное, онтакой гордый! Я ждала, что он в меня плюнет, но... он сдержался. А на следующийдень мы поехали на яхте в открытое море, купались, ныряли. Все былозамечательно. Только однажды во время концерта отключили свет.
— Там еще сводой все время перебои...
— Да ладно “с водой перебои”! Там в последнийдень дерьмо из крана потекло!
— Ужас. И как вам после Америки дерьмо изкрана?
— Мне? Нормально. Я очень быстро ко всему адаптируюсь.
«К слухам о своих лесбийских наклонностях отношусь абсолютно хорошо»
—Люсю трудно чем-то смутить, — вмешивается в разговор Миша, — я помню, у неесобака была, дворняга Мишка, ее в честь меня назвали. У него была гонорея, аоднажды он провалился в выгребную яму.— Господи! И чем все закончилось?
— Люся его вытаскивала, а квартира коммунальная, соседи сбежались,смотрят. Ну, она его достала. А что делает собака в таких случаях? Правильно,отряхивается. Знаете как, да? От носа к хвосту, так б-р-р-р. В общем, — закончилон под общий хохот, — все это у соседей любви к Люсе не прибавило. А она егосхватила, обнимает, а затем как кинет: “Фу, от него же пахнет!”
— Ничем,говорите, не смутить? А как вам происки желтой прессы? Дескать, ваш бракбезупречный только потому, что у обоих разная сексуальная ориентация.
—О! Валера иногда привозил эти газеты. Мы специально садились, читали...смеялись, чуть с кровати не упали!
— То есть к слухам о своих лесбийскихнаклонностях вы относитесь с юмором?
— Абсолютно хорошо. Лишь быговорили.
— Вам нравится, когда о вас говорят?
— Мне все равно —говорят не говорят, меня это не волнует. Но Валере по статусу положено, чтобыпро нас слухи ходили.
— А вы мужем восторгаетесь или...
Про “или”она не дослушивает:
— Постоянно! Каждую минуту, каждую секунду! Я гляжу нанего только с восторгом. Да-да, как фанатка. Сумасшедшая, с чудынкой.
— Идавно вы такой стали?
— С чудынкой-то? После катастрофы в Индии. Мы ехалиночью, днем там жара 50 градусов, я попросила остановить машину, чтобы Валерапересел назад и хоть поспал немного. А буквально через минуту машина врезалась вгрузовик, который стоял на обочине, не включив габаритные огни. Шофер пострадал,машина не подлежала восстановлению. Валера с его размером… он бы не уцелел,балка прошла бы как раз по виску. Ну, там мальчишки какие-то были, они нас налошадях доставили в бесплатный госпиталь, там все лежали на полу, везде грязь.Вызвали какого-то доктора, я боялась уколов, Валера кричит: “Делай, я тебесказал!” Я кричу: “Лучше умру от столбняка, чем от заражения крови!” Такаярваная рана была здесь, — она показывает на лоб, — и перелом ребер. Ладно,дождались мы машины, доехали до нормальной больницы. А на второй день послеоперации я — такая сине-красная — уже снялась в клипе. Там, кстати, хорошо пороли подошло, я шпионку играла. Вот после и стала женщиной с чудынкой.
—В чем еще проявляется ваша чудынка?
— Ну, я вон Батика подстригла.Разбудила его в четыре утра и говорю: “Давай я тебя подстригу, а то ты какой-тоочень лохматый”.
— И подстригли под...
— Эрдельтерьера. Хотела иМишу подстричь, но он не дался.
— А Миша какой породы?
— Он —ризеншнауцер.
— А муж?
— Пуделек. Маленький такой.
— Пудели —они иногда такие вредные бывают, кусачие...
— Нет, он не кусается.
— В Россию приехали тоже из-за чудынки?
— Из-за Миши. Я его невидела 13 лет. Ему в четвертый раз не дали визу в Америку, пришлось мне... Гораподъехала к Магомету, иначе я полетела бы в Англию. Миша — очень старый нашдруг, он сейчас пишет книгу, чтобы подвести итог всей нашей жизни литературнымспособом, сказать всю правду про Валеру.
«Публика засвистела, а он начал терять сознание. В общем, неудачно прошелконцерт»
— Миша, отвечайте: так уж и всю правду?— Валера — редкийисполнитель, у него уникальный талант...
— Простите, что перебиваю, но этои так все знают. Что будет сенсационного? Что сделает книгубестселлером?
— Я бы хотел избежать дешевых неожиданностей. Валера —человек закрытый, я напишу, что его может рассмешить, огорчить, что егопо-настоящему волнует, о чем он говорит, когда никого из посторонних нет вкомнате. Я расскажу — может быть… Еще не знаю точно! — о его попытке уйти изжизни.
— Оба-на! Причина?
— Любовь. Несчастливая любовь. Это былодавно, тогда он был какой-то порывистый. Это случилось во Владимире. Оннаглотался таблеток и не мог проснуться.
— Мы его подняли, — вступает вразговор Люся, — он вышел на сцену, начал работать, а потом забыл слова...Публика засвистела, а он начал терять сознание. В общем, неудачно прошелконцерт.
— Сами откачали или со “скорой”?
— Со “скорой”.
— Авы уже были рядом?
— Мы тогда не были так близки.
— Понятно. Какбудет называться книга?
— Пока только рабочие названия. Может быть,“Скиталец” или “Странник”, есть еще вариант “Падение в небо”. Будемвыбирать.
— О самом грустном вы уже рассказали, а что было в жизни самоговеселого?
— Веселого? — Люся задумывается. — Ну, потолок на нас падал. Мывдруг начали замечать, что поклонницы знают наш маршрут. Мы подходим к вагонам,а они уже стоят там или летят на том же самолете. Начали искать, откуда уходитинформация. Но все было без толку. А жили мы тогда у Бата. Квартира у него былана последнем этаже шестиэтажного дома. И однажды ночью у нас упал потолок.Большой такой кусок. Я кричу: “Бомбят! Война! Война!” Мы с ним — помнишь, Бат? —рванули на чердак, а там фанаты! Они нам пропилили потолок, и им стало не тольковсе слышно, но и видно. И они нас видели в любых видах — голых и не голых.
— Вы там любовью занимались...
— Мы же не знали, ну откуда мымогли знать.
— Не фотографировали хоть?
— Нет, иначе снимки бы ужевсплыли. Тогда просто аппаратуры такой не было.
— Вы их непоубивали?
— Одну пришлось прямо за волосы тащить, — вздыхает Ботаг, —ногами идти не захотела, упала. Они же фанаты, это другой мир.
— Короче, онипотом стали уличными, — продолжает Люся, — а мы их наказали, заставляли машинумыть, сторожить ее ночью. Они нас очень разозлили.
— Люся, расскажи поАфган, — просят друзья.
— А, да! Мы должны были лететь в Афган. Это был 85-йгод, зима, холод. Я к ним подхожу и говорю: “Девчонки, кто встретит Леонтьева вКабуле, на том он и женится”. Никто не встретил.
— Пришлось вам... Сосвекровью ладили?
— Очень даже. Она любила меня, борщом кормила. И всевремя говорила: “Слушай, Люся, зачем вы этим занимаетесь? Ступайте на стройку,Валерка прорабом будет”. Уж очень ей хотелось, чтобы Валерка прорабомбыл.
— Ей не нравилось творчество сына?
— Очень нравилась, но онасчитала, что это не работа. Катерина Ивановна — это вообще сказка была. Когда кней ни зайди, у нее всегда были пирожки, борщ. Она сначала накормит, ничего неговорит, потом как начнет: “Зачем эта музыка, поете и поете!”
А мы ей: “Какже так, гастрольный график. Ну, вот приедем с гастролей и построим дом”.Шикарная была женщина, все ее любили.
— Я все-таки не могу понять: вы смужем жизнь прожили или любите его?
— И жизнь прожила, и люблю.
—Люся, — опять вмешиваются в разговор друзья, — она в прошлой жизни, наверное,была собакой, а может быть, ею и остается. Она для Леонтьева и домоправитель, иангел-хранитель. Ты знаешь, он когда улетает — Люся до того момента, пока Валеране войдет в квартиру в Москве и не перезвонит ей: “Я долетел, все нормально”,ничего не делает в доме: не стирает, не пылесосит, не моет. Такая у неепримета.
— То есть вы суеверны? — спрашиваю Люсю.
— Нет.
— Ав эту примету верите?
— В эту — да.
— А вы ждете, что он приедетнасовсем?
— Трудно сказать. Я не думаю, что он приедет навсегда, я думаю,можно и по двум странам жить. Во всяком случае не жду и не зову.
— Фамилиюмужа никогда не хотели взять?
— Нет. А зачем?
— На его сольники вМоскву не прилетите?
— Так это еще через месяц. Посмотрим...
— Выкогда-нибудь плачете?
— Никогда.
— Похоже, повезло Леонтьеву сженой.
— Почему? Это мне повезло с мужем.