Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я: "Похоже - живой!""
В. Высоцкий
Икона треснула. Краска почернела и, вспучившись, начала сползать. Оклад острыми заусеницами царапает кожу. Но кровь того же цвета, что и у нас с вами. И кожа уже не мраморной белизны. Длинная прядь спутавшихся волос вылетела из глубины и свистнула нагайкой: "Хуй на все на это!". И в небо по трубе.
Многолетнее молчание срезано. Стебель надломился, и из него брызнул сок вперемешку с сукровицей. Застоялась кровушка, окаменели мышцы, но шаг с постамента сделан. Осталось уже немногое - продолжить движение.
Более десяти лет провалилось под землю в безнадежной битве с самим собой. О них напоминают только два альбома середины 90-х, являющие собой более недоразумение, чем осколки глобальной истерии, которой отмечен весь предыдущий путь Сибирского Воина. Ах, ну да, был ведь еще "Звездопад". Тот самый, который можно было принять за эпитафию на надгробии. За нелепую фанерную звезду над могилой неизвестного солдата. Тот самый, который, казалось, навеки придавил могильной плитой наши надежды услышать Егора еще раз. Мы слушали ЛЯПИСА ТРУБЕЦКОГО, ломающего полученный кусок хлеба. Мы слушали, как КОРОЛЬ И ШУТ слизывает с его лица остатки оставленного нам вина. Это не наша вина.
Мы знаем, что война обязательна, но мы хотели, чтоб Он встал рядом с нами. И уже только за это можно быть благодарными. Летов делает вид, что оставил политику в покое, мы делаем вид, что верим в это. Надо же с чего-то начинать. Он сам себе объявил в свое время Приказ №227, но это все забудется, как отрыжка пьяной совести.
"Долгая Счастливая Жизнь" - это не в полный рост. Еще не в полный. Мы знаем это. Мы видели эти гигантские качели в действии. И сейчас они опять начинают свой ход. Это они, те самые, бьют нас в лоб первым шквалом ("На Хуй"), срывая самый толстый слой паутины. Это они, гипнотизирующие ("Извне"), вызывают в нас эффект кролика, сидящего в траве, покрытой росой, ... перед удавом.
Так хотелось, чтобы было всегда,
Только руки все сводила
Ослепительная сила...
Только руки все еще сводят путы долгой неподвижности. Только все еще мерещится, что Ангел устал, а долгая счастливая жизнь обеспечена равномерностью входа и выхода. Только все еще тянет приспособить под себя уже готовое. Какой несуразностью обернулся фирменный летовский трагизм, когда его положили на острый юмор Андрея Машнина ("P.S. Сам (Айя)"). Поставьте "Бомбу" и скажите: "Привет, CLAWFINGER!" И сделайте вид, что нет на "Долгой Счастливой Жизни" четвертого трека, сделайте вид, что виновата во всем взбрыкнувшая техника. И еще можете сделать вид, что размытые туманом очертания чего-то как бы музыкального "На Том Берегу" напоминают вам апокалиптическую конструкцию "Прыг-Скока". Только не забывайте, что все это обязательно должно остаться на том берегу. Сюда мы это не возьмем. Здесь начинают разгон качели.
Летели качели
Да без пассажира
Без постороннего усилия
Да сами по себе...
Оценка - "четыре".